Николай Литвин: «У нас будет такая Погранслужба, что европейцы еще будут у нас учиться»

Глава Государственной пограничной службы Украины Николай Литвин не часто дает интервью. Поэтому, готовясь к встрече с ним, мы составили весьма обширный список вопросов, затрагивающих темы и обустройства украинских границ, и нелегальной миграции, и реформы Погранслужбы. Однако созванное президентом в понедельник утром совещание на тему «Защита интересов государства на экономической границе Украины», на котором Виктор Ющенко заявил, что в настоящее время «контрабанда приобрела угрожающие для нации масштабы», повернуло нашу беседу несколько в иное русло.

— Николай Михайлович, сегодня президент резко раскритиковал правоохранительные органы страны за невыполнение своих обязанностей по защите экономических интересов государства. Больше всех досталось таможенникам. Но вы работаете с ними бок о бок, можно сказать, на одном пятачке. Если таможня допускает, выразимся так, ошибку, могут ли пограничники вмешаться? В чем конкретно заключается роль погранслужбы в борьбе с контрабандой?

— Задача Погранслужбы — охрана государственной границы не только в пунктах пропуска, но и по всему ее периметру, а также охрана исключительной экономической зоны Украины. Наша граница велика — около семи тысяч километров. Поэтому сфера нашей деятельности имеет широкий характер. Что касается задач, возложенных на Погран­службу, то они относятся к области безопасности госграницы и связаны с проверкой паспортных документов, а также документов на транспорт и на грузы, въезжающие в Украину. Первоочередными вопросами пограничной безопасности являются недопущение незаконного ввоза или вывоза оружия, наркотиков, средств массового поражения и террора. Это и является основными обязанностями, на которые пограничная служба обращает особое внимание. Также у нас есть соответствующие экономические и фискальные функции при охране «зеленой границы» и работе в пунктах пропуска в случае, если имеется оперативная информация. Но это не главная тема и главное задание Пограничной службы.

Что касается совещания, в котором и я принимал участие, то президент по-новому поставил задачу активизации всех правоохранительных органов в комплексном, системном подходе к противодействию контрабандной деятельности. Она имеет не случайный, а систематизированный, организованный характер с хорошим знанием законодательства, нормативной базы, регламентирующей экспортно-импортные операции. Поэтому был проведен анализ, сделаны выводы относительно недостаточной работы, определены первоочередные задания всем правоохранительным органам по противодействию экономической контрабанде.

Все должны понимать, что граница — это только конечная или начальная точка, где осуществляется та или иная контрабандная операция. А большая часть этих противоправных действий связана не только с границей. Это и вопросы хранения, и производства товара, перемещение его по территории и сбыт. Так что необходимо взаимодействие между соответст­вующими органами, которые должны обмениваться информацией и использовать ее в своих действиях. Поэтому я не вычленяю Погранслужбу, но при этом хочу, чтобы были четко разделены функции и четко — ответственность. Я как руководитель Погранслужбы отвечаю за выполнение функций своего ведомства. А у нас часто путают: мол, вы там все находитесь на границе, значит, и отвечаете за одно и то же. Но государство одну службу поставило отвечать за сектор безопасности, а другую — за экономический, фискальный. Кроме того, у нас есть еще фитосанитарная, ветеринарная, экологическая и другие службы — и каждая из них отвечает за свое направление работы.

Мы воспринимаем критику с пониманием, но с точки зрения выполнения своих функций.

— А за что критиковали конкретно вас? К Пограничной службе у президента были претензии?

— Президент критиковал все правоохранительные структуры. Но хочу отметить, что в плане противодействия контрабандной деятельности у нас есть свои позитивные сдвиги. Например, если за 2001 год вся Погранслужба задержала экономической контрабанды на 20 млн. грн., то в прошлом году — почти на 200 млн. грн. И в нынешнем году эта тенденция сохраняется. Подобные результаты не приходят сами по себе, а получаются в результате системных шагов по договорно-правовому оформлению границ, по созданию инженерной инфраструктуры на госгранице, по закреплению участков границы, по налаживанию службы, по техническому оснащению подразделений. Эти вопросы постоянно в поле зрения, и с каждым годом наша граница становится все более безопасной. Мы видим, какие шаги нужно делать.

Второй немаловажный фактор повышения эффективности нашей работы — профессионализация деятельности Погранслужбы. В этом году мы набрали последний призыв. Больше призыва на срочную службу у пограничников не будет.

И наконец, реформа работы с персоналом — подготовка действительно правоохранителя, настоящего полицейского с набором юридических и специфических знаний. Мы переходим на шестимесячную систему подготовки специалистов по контракту. Все программы — самые новые, отвечающие в том числе и европейским стандартам. Ориентировочно в феврале мы открываем самый современный центр в Оршанце. Там будут и хорошие социальные условия жизни для контрактников, и доступ к Интернету для каждого, и современная учебно-материальная база, и углубленное изучение иностранных языков.

— Это замечательно, но давайте вернемся к проблеме контрабанды. Эксперты, с которыми мы консультировались, говорят, что самая большая проблема — на «зеленых» участках границы. По вашей информации, на каких именно участках, в каких регионах эта проблема наиболее актуальна? Помнится, в свое время теперь уже бывший губернатор Луганщины Данилов сетовал на то, что в его регионе «и граница, да и сами пограничники не управляемые», а «границей управляют контрабандисты». Эксперты называют проблемным весь участок украинско-российской границы, кордон с Приднестровьем, Одессу…

— Когда я слушаю неподготовленных «экспертов», которые ни разу на границе не были и говорят примерно следующее — «Я не читал этот роман, но свое мнение выскажу», меня это удивляет. Легко говорить о том, чего не переживаешь и чем не занимаешься. А я вам скажу, что Украина, используя свои собственные бюджетные ресурсы и свой потенциал, сумела за все годы независимости создать эффективную систему по всему периметру госграницы. А ведь этой границы в природе не существовало! И за это время у нас на границе была сформирована инфраструктура (а это было совсем не просто), расставлены подразделения, организовано управление ими, налажена служба, организована подготовка личного состава. С каждым годом эффективность всех этих мероприятий дает о себе знать. Я вам уже приводил пример по увеличению в 10 раз показателя по задержанию экономической контрабанды.

Что касается разных там комментариев, то я размежевываю политические подходы к вопросам безопасности и профессиональные. Я могу говорить только с профессиональной точки зрения. А если комментировать то, что у политиков на языке, то выйдет, что вообще в Украине все и везде плохо.

— Но вообще-то это президент собрал срочное совещание по проблеме контрабанды …

— Я отвечаю за свое ведомст­во, и не за экономические вопросы в государстве, а за вопросы обеспечения неприкосновенности границы, недопущения изменения линии ее прохождения.

Так вот, благодаря коллективу, который я возглавляю, мы сумели на недемаркированных участках границы, в частности на украинско-российском, в одностороннем порядке провести инженерные мероприятия, и в одностороннем порядке на украинской территории обозначить линию госграницы по делимитационным документам информационными знаками. Мы провели там размежевание между подразделениями, чтобы каждый из них имел свою зону ответственности. Мы закрепили все участки границы за инспекторами Погранич­ной службы. Весь персонал перевели на профессиональную основу. Плюс в каждом подразделении построили площадки для вертолетов, поставили наблюдательные вышки, сделали позиции для радиолокационных станций и организовали службу. Мы фактически добились того, что там все подразделения имеют надежную космическую связь. Нами проведен ряд инженерных мероприятий по разрушению всех объездных дорог, которые использовались в контрабандных целях. И, наконец, провели локальные контрольно-следовые полосы в районах, наиболее неблагополучных в контрабандном отношении. То есть осуществили целый комплекс мероприятий. И я всегда говорю: приезжайте к нам, пройдите по линии госграницы, познакомьтесь с людьми, садитесь на вертолеты, сделайте облет. И вы увидите, что все 27 баз, которые в основном занимались контрабандой горючего в Луганской области, ликвидированы. Мы были вынуждены справляться с ними в одиночку, окружать их, а потом вызывать все правоохранительные структуры. Сегодня же мы говорим уже о подземных трубопроводах, до полутора десятка которых мы в этом году ликвидировали.

Так что напрасно ваши «эксперты» говорят, что ничего не делается. В той же Луганской области, чтобы чего-то достичь, нужно было очень много усилий приложить. Я брал на себя большую ответственность, когда в одностороннем порядке обозначал информационными знаками линию госграницы. А мне потом говорили, что я копаю рвы и нарушаю дружбу между двумя братскими народами…

Да, бытовая контрабанда есть и сегодня, но организованной, которая имела бы какое-то влияние в приграничных областях, — нет.

— А на границе с Приднестровьем? Говорят, там люди миллионы зарабатывают…

— Сейчас я вам расскажу о мифах по Приднестровью…

— Почему же о мифах? Ведь были официальные данные, причем обнародованные европейцами, о том, что если судить по количеству ввезенного в ПМР мяса, то средний житель Приднест­ровья употреблял его в девять раз больше, чем, скажем, среднестатистический немец…

— Видя, что проблема Приднестровья не на один день, мы на коллегии приняли решение направить все наши ресурсы на создание современных подразделений на этом участке границы. (И все, кто там побывал с проверками, а при­езжали со всего мира, в этом убедились.) В первую очередь мы перевели всех на контрактную основу. Полностью обеспечили техникой, обмундированием, запасами. Плюс космическая связь. А это, скажу вам, не у многих стран есть.

Для наведения порядка мы привлекли как бюджетные средства нашей страны, так и международную техническую помощь по некоторым программам правительства США, в частности «Вторая линия обороны» и по предотвращению распространения радиоактивных и ядерных материалов. Это позволило решить многие проблемы как регионального уровня, так и общенационального.

Перед нами была проблема: «черная дыра», неконтролируемая зона. В 2005 г. президенты Украины и Молдовы подписали меморандум, согласно которому для предоставления помощи в делах границы прибыло 105 экспертов из 16 государств. Плюс 50 технических специалистов из Украины. Так что сейчас 156 специалистов работают на этом проблемном участке границы. Прошло два года, был написан отчет: ни о какой системной контрабанде оружия, наркотиков, о которых говорилось раньше, в нем не сказано. И это заслуга Украины, которая пошла на беспрецедентные, прозрачные шаги и привлекла третью, независимую, сторону, чтобы все увидели: есть система охраны границы, контроль, и никакой системной контрабанды, о которой все говорили. Когда это было не доказано, переключились на экономическую контрабанду: вот, мол, завозится много мяса. Сегодня я могу вам сказать: в 2006 году количество мяса, завезенного в Приднестровье по сравнению с 2004-м, упало в три раза. Проблема мясных продуктов не стоит. Безусловно, там есть локальные контрабандные перевозки, они как были, так существуют и сегодня. Но мы эффективно действуем, задерживаем. Схемы контрабандных действий меняются очень быстро. Выискиваются очередные прорехи в законодательстве, в нормативных актах. А знаете, почему упала контрабанда мяса? Потому что любая контрабанда базируется на разнице цен. Вот и все. И когда Украина за последние два года завезла столько мяса, что контрабанда стала невыгодна, вот она и снизилась. Все проблемы контрабанды в большей степени нужно решать с помощью экономических рычагов. Я вам вот еще какой пример приведу: в 2005 году в СМИ ни с того ни с сего поднялась истерия по сахару. И у нас тут же на каждом участке границы началась контрабанда: кто мешками вез, кто машинами, кто пароходами — у кого какие возможности были. Но все, в конце концов, утихомирилось, и никакой контрабанды сахара мы сейчас вообще не наблюдаем.

Так что если есть какие-то вопросы по Приднестровью, я всем говорю: выезжайте на границу. Там уже все комиссии побывали. И каждый месяц подводятся итоги, дается официальная оценка. Год прошел — официальная оценка, два года — снова. Да, отмечается мелкая контрабанда — цитрусовых, помидоров, огурцов, мясо опять-таки пытаются туда ввезти, а сюда машинами его перебросить, но в широком экономическом понимании это не влияет даже на ту же Одесскую область.

— А проблема «7-го километра» откуда берется?

— Очень просто: у нас есть кон­тейнерные перевозки, заходят корабли, привозят товар, оттуда его везут на «7-й километр». Но это, опять-таки, не моя проблема…

— Тогда перейдем к морским границам. В связи с катастрофой в Керченском проливе в том числе заговорили и о проблеме контрабанды. В частности, в прошлом номере «ЗН» экс-прокурор Крыма Шемчук закинул камешек и в ваш огород: мол, не уделяете вы должного внимания рейдовой перевалке грузов.

— Давайте с вами договоримся: я — не политик, я — председатель Пограничной службы, чиновник, и политических оценок не даю. А у нас многие чиновники высокого уровня, не освоив своей должности, начинают заниматься политикой. У нас в Украине давно уже каждый должен бы есть свой хлеб и работать на своем участке.

— То есть вы хотите сказать, что контрабанды в Керченском проливе нет, как нет и рейдовой перевалки грузов? Таких проблем там не существует?

— В том виде, как иногда это подается отдельными лицами, нет. Лучше бы они поинтересовались у специалистов, как там все происходит на самом деле. Тогда таких ляпсусов не было бы.

Я интересовался этой проблемой. Вот смотрите, размежевания наших вод и установленной на межгосударственном уровне границы в Азовском море и Керченском проливе нет. Это проблема. Провели уже двадцать семь раундов переговоров, но пока безрезультатно. Размежевывающая линия установлена указом президента Украины еще в 1999 году.

В проливе есть пять якорных стоянок — три украинские и две российские. Дело в том, что в наших портах могут обслуживаться суда с осадкой до четырех метров. А в пролив заходят и с осадкой 12—16 м. Для них созданы эти якорные стоянки (подобная практика принята и в других странах), там они и стоят. То же самое с российской стороны. В своих заявках в портовую и экологическую службы они сообщают, что на этих якорных стоянках будет перегрузка или сыпучих грузов, или мазута, или серы. (Подобные перевалки совершались еще в советские времена, проводятся и сегодня.) По этим планам разрешение дают портовые службы, не открывая границы. Для контроля прибывают только эксперты экологической службы, чтобы не было каких-либо экологических последствий. Един­ственно за чем следим мы — чтобы для перегрузки к судну, стоящему на якорной стоянке, не подошло другое судно с берега, потому что это уже выход за границу Украины. По каждой подобной перегрузке существует установленная форма. Пограничники информируют Службу безопасности, пор­товые службы, другие органы. И если комментаторы об этом не знают, то о чем они тогда говорят?

— То есть пограничники не присутствуют при каждой перевалке?

— Нет, мы за это не несем ответственности. Разрешение дает портовая служба, куда и поступают заявки. То есть начальник Керченского порта дает разрешение на перегрузку. Вы поймите, судно при этом не входит в Украину, не пересекает границу. Для него граница закрыта, оно стоит на якорной стоянке. Если же судно входит в порт, где определена территория пункта пропуска, и становится на погранично-таможенное оформление, только тогда проходят пограничные и таможенные формальности.

— Хорошо, тогда последний вопрос по этой теме. К сожалению, в каждой структуре есть и свои собственные нарушители, вовлеченные в ту или иную противоправную деятельность. Были ли выявлены какие-либо случаи соучастия пограничников в контрабанде? Как вы боретесь с подобными явлениями? Сколько человек уже понесли наказание?

— Хочу вас заверить, что мы этой проблемой занимаемся. У нас создано управление собственной внутренней безопасности. У него разветвленная вертикаль до самых низовых подразделений, задача которых работать на профилактику, на предупреждение, а если обнаружено преступное деяние, то возбуждать уголовное дело. Это первое направление данной работы. Второе — проведение ротационных мероприятий. Мы первыми в Украине зарегистрировали приказ, которым определили порядок прохождения каждого должностного лица на той или иной должности, и указали временные нормативы. Теперь у нас перемещаются не обязательно по служебной лестнице вверх, но и по горизонтали. Человек должен послужить и в логистике, и в подготовке кадров, и на руководящей должности, и на пограничном контроле. Мы уже ротировали около 400 человек. На прошлой неделе приступили к ротации десяти руководителей регионального уровня. Ротация проводится, чтобы не было сращивания, привыкания, для оздоровления обстановки.

Следующее направление. В июне 2006 года мы впервые ввели на профессиональной основе службу доверия. Теперь с любого пункта пропуска, с любого телефона можно позвонить туда и рассказать о той или иной проблеме.

— Часто звонят?

— Звонят. За это вре­мя поступило 18,5 тысячи сообщений. Основные из них — больше 17 тыс. — обращения с просьбой дать консультацию о порядке пересечения границы, среди других — информация об очередях в пунктах пропуска, о нетактичном поведении персонала, конфликтных ситуациях. Около 200 сообщений — относительно необоснованного пропуска через границу. Более 30 — по поводу необоснованного административного задержания. В 140 случаях сообщалось о вымогательстве взятки. Кстати, независимо от того, кто сидит на дежурстве, в автоматическом режиме все записывается и поступает в базу данных, и стереть эту информацию или внести какие-то правки невозможно. Подраз­деления собственной внутренней безопасности, когда получают сообщение о неправомерной деятельности пограничника, сразу выезжают на место и по согласованной с Минюстом инструкции проводят служебное расследование.

С начала года за преступления в сфере служебной деятельности к уголовной ответственности привлечен 21 сотрудник, относительно 41 продолжается следствие. За нарушение требований антикоррупционного законодательства во время охраны границы привлечены к административной ответст­венности 31 военнослужащий.

— Кстати, а завершено ли уже расследование нашумевшего дела относительно пограничника, который вызвался помочь нелегально перейти границу чеченке с детьми, а затем бросил их в приграничной зоне, в результате чего женщина заблудилась, а дети замерзли и погибли?

— Пользуясь случаем, хочу ска­зать, что этот сюжет на телеканале «Интер» не совсем объективен.

— То есть? В сюжете отец погибших детей прямо в камеру заявил: свои услуги им предложил именно пограничник.

— В 2005 году за халатность в работе и за ряд других правонарушений этот гражданин был уволен из рядов Погранслужбы. Но он остался жить в тех краях. Так что чеченцы договаривались с уже бывшим пограничником, о чем корреспондент «Интера» знала, но не упомянула в сюжете. Получается, чем лучше мы работаем, тем чаще нас критикуют, или же просто умалчивают об успехах.

— Ну, рассказывают разное, и хорошее, и плохое. Вот, например, еще легенды ходят, какой бизнес ваши подопечные придумали: поставят где-то недалеко от границы два столба и проводят между ними группы нелегалов, уверяя тех, что они уже, скажем, в Польше. Понят­но, что через какое-то время эти нелегалы попадают в руки либо наших, либо соседских пограничников…

— Легенды разные могут ходить… А я вам вот что скажу: у нас проблем по нелегальной миграции с польскими пограничниками вообще нет. Можно говорить лишь о каких-то 300—350 чел. в год, что, кстати, официально подтвердилось на последней встрече главных пограничных уполномоченных Украины и Польше. С венграми у нас тоже, практически, такой проблемы нет. Проблемы существуют на украинско-словацкой границе. Но мы сумели там уменьшить поток нелегальных мигрантов в три раза. У нас с нашими коллегами есть совместные планы относительно усиления контроля на границе. Во-первых, это обмен информацией, во-вторых, постоянная связь между нашими подразделениями, и если мы не успеваем задержать, то оповещаем коллег, они задерживают, а мы принимаем обратно этих нелегалов. Скажу вам, что я был вынужден ввести в эти наши подразделения офицеров собственной внутренней безопасности. Мы там серьезно усилили контроль за нашим персоналом. На­водили порядок несколько лет, и даже во всех заставах полностью поменяли личный состав. Возбуждали уголовные дела. Сейчас мы там ситуацию стабилизировали. На прошлой неделе я как раз встречался со своим словацким коллегой, и мы обсуждали все вопросы. Выявилась новая тенденция: увеличилось количество граждан СНГ, в первую очередь, это граждане Молдовы и Грузии.

— Мне почему-то кажется, что ваше ведомство не было самым горячим сторонником введения безвизового режима с европейскими и рядом других стран. Тем не менее их граждане вот уже три года приезжают к нам без виз. В то же время Европа с каждым годом ужесточает пограничный контроль. А сейчас вот в рамках борьбы с терроризмом собирается с особым пристрастием проверять всех авиапассажиров — не граждан ЕС, направляющихся в Европу. Насколько оправданно, по вашему мнению, в этих условиях сохранять безвизовый режим для европейцев?

— Я политические решения и решения президента не обсуждаю. Я их выполняю.

— Но, если я не ошибаюсь, среди террористов, совершивших теракты и в Лондоне, и в Испании, были как раз граждане Европейского союза…

— Мы этот вопрос отслеживаем. И предоставляем свою информацию соответствующим ведомствам.

— Тогда вы наверняка знаете о скандале, вызванном убийством в Италии гражданином Румынии итальянской женщины, после чего власти Италии стали выдворять из страны румынских граждан и, в первую очередь, цыганские таборы. Сейчас Евросоюз в жесткой форме требует от Украины предоставить безвизовый режим для граждан Румынии и Болгарии. Каковы рекомендации вашего ведомства по поводу принятия подобного решения?

— Сейчас 36 стран имеют безвизовый режим въезда в Украину. Тут есть много позитивных моментов. Мы увидели, как с каждым годом растет количество людей, приезжающих к нам из объединенной Европы, США, Канады и с целью туризма, и по делам бизнеса. Я думаю, что это очень выгодно для нашей страны. Так как она стала открытой и привлекательной для туристов, для людей, которые будут вкладывать здесь серьезные инвестиции. Так что я не вижу тут ничего страшного.

— Ну, цыганские таборы вряд ли будут вкладывать тут серьезные инвестиции.

— Поживем увидим. Конечно, не все тут так просто… Но решение этого вопроса — прерогатива МИД, а наши предложения, если нас спросят, мы предоставим.

Вот, кстати, мы недавно передали в МИД вопросы относительно отдельных фактов предубежденного отношения контрольных служб смежных государств к гражданам Украины во время пересечения общей границы, так как эти страны стояли перед фактом присоединения или неприсоединения к Шенген­скому соглашению. Конечно же, мы отслеживаем все эти вопросы и предоставляем свои рекомендации. Но комментировать политические аспекты отношений между Украиной и другими странами я не имею права.

— Не исключено, что скоро в действие войдут соглашение между Украиной и ЕС об упрощении визового режима и «нагрузка» к нему — соглашение о реадмиссии. Ваше ведомство выдержит эту нагрузку?

— Согласно украинскому законодательству, обеспечение мест временного содержания людей без гражданства или тех, кто будет передаваться по реадмиссии, должно осуществляться миграционной службой и находиться под эгидой Министерства внутренних дел, которое и должно заниматься всем комплексом этих проблем, особенно гуманитарного характера. Это и вопросы предоставления убежища, и временное размещение, и питание, и идентификация личности и тому подобное, что не имеет особого отношения к вопросу безопасности границы. Наша задача, как я ее вижу, это прием этих людей на границе и передача их представителям вышеуказанных органов.

Что касается незаконно пересекающих границу лиц, которых мы задерживаем, то мы уже несколько лет назад полностью отказались от таких страшных мест содержания тюремного типа, какие у нас были раньше. Мы ознакомились с подобными заведениями в Европе, получили соответствующие рекомендации, и относимся к этим гражданам, в основном, как к людям, ищущим лучшей жизни, лучшей судьбы. Поэтому мы создали вполне нормальные условия для задержанных практически в каждом нашем органе охраны границы. У нас создана целая сеть мест содержания для таких людей. Но мы говорим о более серьезных вещах, о создании мест содержания для тех, кого будут возвращать в Украину по соглашению о реадмиссии.

Сейчас у нас есть известный пункт содержания «Павшино», общежитие для женщин (мы как раз закончили его ремонт, думаю, для зимы будет достаточно). Там находятся задержанные нами люди, чьи личности устанавливаются или кого никто не хочет принимать. Ведем работу с посольствами, выдворяем, в общем, выполняем часть функций, которые должны осуществляться органами, о которых я уже говорил. И мы это делаем неплохо, ведь нас мониторят и проверяют постоянно. Нет такого дня, чтобы какая-то благотворительная организация, или общество Красного Креста и Красного Полумесяца, или правозащитная организация не посетили бы нас. Так что мы вынуждены создавать соответствующие условия, делать ремонт, а через три-четыре месяца снова вынуждены ремонтировать — большое количество людей, причем разной культуры и традиций проходит через эти пункты.

Конечно, эта проблема должна решаться в комплексе. Необходимо заключать соглашения о реадмиссии со странами-поставщиками нелегальных мигрантов, нашими соседями и, конечно же, решать финансово-экономические вопросы. Нам необходима серьезная помощь Европейского союза для создания сети пунктов содержания — таких, как ее помогал создавать, например, в Польше и Венгрии.

— Некоторые наши соседи совсем скоро войдут в Шенгенскую зону. На вашей работе это как-то отразится? К украинской Пограничной службе европейцы выдвигали какие-то дополнительные требования?

— Да, наши соседи серьезно готовились к присоединению к Шенгену. Усиливали контроль на внешней границе ЕС. Но вы знаете, когда они проводили мониторинг украинско-польской, украинско-словацкой, украинско-венгерской границ (мы, безусловно, также участники этого процесса, ведь мониторинг ведется не в одностороннем порядке), то по многим пунктам, особенно в вопросах содержания линии госграницы, мы были даже намного впереди.

Между прочим, наша позиция, наше отношение к охране границы были далеко не последним фак­тором в принятии решения по поводу того, можно ли западным европейцам отменять внутренние границы с этими нашими соседями. И многие коллеги из соседних стран с благодарностью говорят о нашей роли в совместном патрулировании, обмене опытом, совместных действиях при нарушении границы.

— То есть европейцы могут спать спокойно: украинские пограничники нелегалов к ним не пропустят. А помните, как несколько лет назад один из наших бывших министров иностранных дел угрожал Евросоюзу: если тот не будет достаточно внимателен к нашим нуждам, то Украина снимет большую часть пограничников со своей западной границы и отправит их охранять восточную, откуда к нам попадает большая часть нелегалов, а толпы мигрантов пусть себе спокойно топают на Запад?

— Да, раньше, еще пять-семь лет тому назад, были такие мысли: «И чего это мы тут так охраняем? Пусть себе идут». А сегодня мы эти «черные дыры», которые раньше были на границе, закрыли, и значительно уменьшилось количество нелегалов из Юго-Восточной Азии. Вот нам говорят: мол, вы на западе охраняете, а на востоке — нет. Да мы всюду охраняем! И у нас нет разницы — восток или запад, мы понимаем, что контроль на границе должен быть таким, чтобы нигде не было противоправной деятельности.

Мы никому не заглядываем в рот, требует там кто-то чего-то или нет. Мы работаем в своей стране и охраняем свою границу. И хотим, чтобы она была ничем не хуже, чем польская, словацкая или венгерская. Мы вкладываем государственные деньги и подняли уже все заброшенные горные заставы, восстановили все находящиеся в лесу инженерные сооружения и знаки. Наша служба восстановила все просеки, контрольно-следовые полосы, вернула все смытые или разрушенные знаки. Нас никто не заставляет это делать. У нас есть собственная гордость, и мы работаем на свою державу. И у нас будет такая Погранслужба, что европейцы еще будут у нас учиться.